Из жизни непродажных - Страница 31

- И все же съездить надо. Он меня насчет Царькова давно предупреждал, но я не придал его словам значения.

Когда все после рабочего дня разошлись, Саша разобрал телефоны в приемной и в кабинете Олега и увидел два крохотных микрофона, еще одно такое же малюсенькое устройство - зернышко кофейное! - обнаружил с обратной стороны столешницы. Кто же это ставил?

Да, в век развитых электронных технологий попасть под наблюдение проще простого…

* * *

- Ну как, Лань, вещи собрала? Я билеты заказал, Пашке позвонил, завтра в шесть утра выезжаем, - говорил Олег, а сам писал на листочке: «Сейчас берем вещи, ловим такси и едем на автовокзал. Молчи. Вернее, говори о том, как поедем ЗАВТРА». Ланка кивнула, прикусила губу и больными глазами посмотрела на Олега.

- Олежка, давай поедем на моей машине, я техосмотр позже тебя проходила, - сказала она первое, что пришло в голову, одновременно написав: «Какой план? Куда едем-то?»

- Я уже свою подготовил. Да не волнуйся ты, - ответил Олег, на бумаге отвечая совсем другое: «На автобусе поедем в одну деревушку, там какие-то матросовские родичи живут. К ним».

- Ну, как скажешь, - вслух ответила Лана на оба заявления Олега. - Пойду посмотрю, спят ли мальчишки.

«Как же им сказать? - подумала она. - Тимка может что-нибудь ляпнуть…»

Она прошла в спальню к мальчишкам и с облегчением увидела, что Тимка спит, а Платон сидит за компьютером. Лана приложила палец к губам и подала сыну листок, на котором была их с Олегом переписка. Он прочитал и посмотрел на мать с испугом и пониманием, взял ручку и написал: «Давайте на дядь Пашину половину Тимку перенесем. Через площадку». Лана прочитала и показала Платону большой палец.

Они перетащили спящего Тимку в двухкомнатку Павла. Но и здесь осторожничали: мало ли что!…

Олег собрал все мобильные телефоны и отнес их в гараж, в свою машину. Потом они потихоньку одели сонного Тимку - он только руки-ноги подставлял, продолжая дремать.

- Я его понесу, а ты сумки, - тихо сказал Платону Олег. Тот молча кивнул. - Ну, все, гасите свет!

Они вышли в ночь, к шоссе. На такси добрались до автовокзала, а там снова взяли такси и отправились к родственникам Саши Матросова.

Олег оставил на попечение стариков свою семью, на той же машине поехал в ближайший городок, а оттуда на автобусе - в Москву.

С автовокзала он позвонил в институт Склифосовского. Ему сказали, что Петраков пришел в себя, но состояние у него тяжелое. Он в реанимации, к нему никого не пускают.

Автобус отправился затемно. Откинув кресло и прикрыв глаза, Олег пытался заснуть, но это ему не удавалось. Мысли, как осы вокруг фруктового ларька, вертелись вокруг происходящего в его жизни: «Звонить Пашке или нет? Насколько опасной эта ситуация может оказаться для него? Может быть, это вообще на него очередной наезд? Наверное, стоит позвонить, вроде бы просто так… Из Москвы, с телеграфа позвоню, - решил он. - Интересно, они уже обнаружили, что мы сбежали? Противно как: сбежали… Саша уже должен был связаться с Васильевым. Черт, как же мы раньше без сотовой связи жили?»

Рассвело. Олег огляделся: все пассажиры спали. Автобус тяжело, с одышкой, словно пожилой толстяк, двигался по гладкой дороге, мимо заснеженных сонных перелесков, небольших поселков, придорожных кафе… Олег смотрел в окно, пока глаза утомленно не закрылись и он наконец заснул.

В Москве Олег первым делом купил телефонную карточку и позвонил Павлу.

- О, москвич! - сочно пробасил Стечкин в трубку. - Ты куда подевался-то? Я тебе со вчерашнего дня звоню - дома автоответчик, а мобила твердит, что ты недоступен. Будто я без нее не вижу, что недоступен. Ну, чо, как дела, как семья?

- Да вроде нормально, Паш, ты там как? Бизнес процветает? Болячки не беспокоят?

- Какие болячки, москвич?! Ты чо, не знаешь, что я даже насморком никогда не болел? Не, все нормально! Я тебе чего звонил: завтра-послезавтра в столицу собираюсь, может, и к вам загляну.

- Вот и славно. Дело в том, что я сейчас сам в Москве.

- Ну, так еще лучше! Встретишь меня в аэропорту. А ты чего в стольный град пожаловал. По газете?

- Да не совсем… Проблемы у нас, Паш. Павел помолчал, что-то прикидывая.

- Уж не с Царьковым ли?

- С ним.

- Ага! У тебя тоже… Слушай сюда: созвонись с Самойлычем, он мне говорил, что у него на Царькова какой-то обличающий материал появился.

Совсем интересно! Откуда-то уже и у Льва Самуиловича Фельдмана, адвоката, защищавшего Стечкина по делу «о насильственном отъеме фермы», есть компромат на Царькова.

- Давай, Паш, жду! Сообщи свой рейс… Ах, да, у меня же мобильника нет… Я сам тебе вечером позвоню.

- Бывай, москвич, привет Ланке и пацанам передавай. Ты их береги!

И он отключился.

* * *

- Эх, и почему я не генерал… - Капитан Васильев задумчиво отправил в рот щепотку сушеных кальмаровых стружек, отхлебнул пивка. - Я бы уж это дельце давно раскрутил! Слышь, Санек, а ты не скажешь: и чего это мы с богатеями бодаемся? Может, из зависти, а?

Матросов хмуро пошуршал своим пакетиком с арахисом, потряс его над ладонью, добыл несколько крошек и горсточку соли.

- Ну да, из зависти… Революционеры тоже царям завидовали, а то чего бы им… - проворчал он.

- Ты что, правда, так думаешь? - удивился Васильев.

Матросов посмотрел на капитана, мрачно усмехнулся.

- Я думаю вот что: если мы примем условия противника и ляжем на дно, он, противник, додавит нас поодиночке - все равно. На хрена ему, противнику, вражеские донные бомбочки держать? А если скажем с открытым забралом: «Иду на вы…»

- Ой, какой умный этот журналист Матросов! Как красиво он излагает мысли, приходящие в его интеллектуальные мозги! Бог ты мой! - Васильев закатил глаза, потом со злостью посмотрел на собеседника. - Я тебя не спрашиваю, что да как будет, если то да се! Я вас когда еще призывал к действию! И как ты думаешь - почему?